Суммируя, можно представить себе основные механизмы сна таким образом. Кора посредством обратных связей, проходящих через подкорковые образования, регулирует свою деятельность, то погружаясь в тормозное состояние, то пробуждаясь.
Если значение сигнала велико, то РФ, подчиняясь приказу коры, активирует, побуждает к деятельности остальные зоны коры. Прав болгарский ученый Д. Матеев, считающий, что в этом можно видеть универсальный саморегулирующийся механизм коры головного мозга. Д. Матеев, так же как и мы, рассматривает РФ как звено в механизме саморегуляции коры .
Разумеется, это — упрощенная схема. В механизме сна берут участие специфические и неспецифические системы таламуса, гипоталамуса, мозжечка, а также лимбическая система. Не следует упускать из виду кольцевую взаимосвязь: гипоталамус — гипофиз, гипоталамус — симпатическая нервная система.
В экспериментах американского ученого У. Освальда, который запускал магнитную запись десятков имен во время сна исследуемых, затем следил за ответной реакцией на собственное или контрольное имя, отчетливо выяснено, что анализ сенсорных раздражений в этом случае происходит сначала в коре. Только в случае большой значимости сигнала кортикофугальные импульсы включают РФ и осуществляют пробуждение. Если биологическая ценность поступающих сигналов невелика, то сон длится и далее.
Вероятно, РФ — лишь общий конечный пункт системы регулирования состояния бодрствования и сна. Активность РФ следует понимать как своеобразную реорганизацию пространственно-временной картины биоэлектрической активности корковых клеток.
Итальянский ученый П. Перггамиани (1968) считает, что в период бодрствования активность восходящей РФ обусловливается положительным влиянием гипоталамуса, гиппокампа, действуя по принципу отрицательной обратной связи, тормозит деятельность восходящей системы. Во время дремоты влияние гиппокампа особенно отчетливо выражено. При этом включаются «функциональные кольца», связывающие кору и таламус, а также последний с хвостатым ядром. Активность хвостатого ядра приводит к обездвижению животного. Перггамиани предполагает, что, когда гипоталамические влияния из эрготропных становятся трофотропными, происходит активация восходящей системы и наступает парадоксальный сон.
П. К. Анохиным в 1945 г. была развита и в 1958 г. уточнена гипотеза развития сна: сон как результат торможения корковой деятельности наступает вследствие высвобождения гипоталамических образований, которые остаются активными в течение всего времени сна . Эта схема теперь может быть дополнена и значительно уточнена приведенными данными.
«Неосон» связан с неокортексом, тормозящим активирующие системы РФ. При этом наблюдается синхронизация корковых и подкорковых волн. Причина сна — разлитое торможение, так, как его понимал И. П. Павлов. При удалении коры эта форма сна отсутствует. «Археосон» связан с тем, что РФ моста вызывает парадоксальную фазу сна, которую можно наблюдать у хронических мезенцефалических и децеребрированных животных.
Дело в том, что около 30 лет назад ученые обнаружили, что сон человека (и животных тоже) состоит из перемежающихся периодов — «медленного» и «быстрого», или парадоксального.
Один из них («быстрый) отличается от другого («медленного») повышенной частотой колебаний электрического потенциала головного мозга и быстрыми движениями глаз под закрытыми веками. Сны человеку и теплокровным животным снятся во время «быстрого» сна. За ночь мы видим 4—6 (а по другим данным 3—5) изолированных снов. Правда, и во время «медленного» сна у нас могут появляться разные «мысли» — отклики на события прожитого дня. Однако эта, выражаясь языком специалистов, мысленодобная психическая деятельность своим реализмом и тусклыми эмоциями весьма отлична от образных, эмоциональных и даже фантастических сновидений.
У людей доля «быстрой» фазы в общем сне куда больше, чем у других млекопитающих. Одна из причин этого — безопасность сна у человека. Так, время «быстрого» сна у обезьян, привычно почивающих на жестком казенном лабораторном ложе, заметно больше, чем у их собратьев, живущих на воле.
Другая, более веская причина — необходимость «быстрого» сна для развития творческих способностей. Младенцы спят в основном «быстрым» сном. «Медленный» же, появляясь на 2—3 неделе жизни, только к 10—15 годам достигает взрослого рубежа (около 80% общей продолжительности сна).
Не здесь ли корни универсальной одаренности детой? А может, наоборот: они спят много вообще и «быстрым» сном именно потому, что талантливы? Во всяком случае, люди — чемпионы по «быстрому» сну.
Исключением среди млекопитающих является ехидна, совсем не знающая «быстрого» сна.
Впрочем, зачем нужен сон, в том числе и «быстрый», доподлинно еще никто не знает. Большинство исследователей сходятся на том, что сон весьма активный, а не пассивный, как некогда считалось, процесс, сущность же его пока непонятна. Скажем проще: сон это не отдых, а важная работа по устранению внутренних физиологических, психических и прочих конфликтов в организме и по переработке информации. Если уж называть сон отдыхом, то и бодрствование можно считать отдыхом от сна.
Ночная работа нашей психики обычно происходит в так называемой сфере бессознательного.
В настоящее время «медленная» и «быстрая» (парадоксальная) фазы сна широко изучаются на животных и людях . Считают, что переднемозговые структуры ответственны за медленную высокоамплитудную активность с веретенами, а заднемозговые — за быструю. При этом предполагают, что смена циклов сна осуществляется конкурирующими «функциональными кольцами»: одно обеспечивает первую фазу, второе кольцо — парадоксальный сон. На этот счет нет единого мнения.
Надо заметить, что существующая гипотеза сна мало учитывает нейрогуморальные факторы в развитии сна (А. В. Тонких, 1968) и значение таких образований, как гиппокамп, которым приписывается специальная тормозная функция. Между тем, последние данные говорят о необходимости учета холинэргических и адренэргических механизмов в развитии сна. В одной из своих последних работ М. Жуве утверждает, что «медленный» сон развивается благодаря активности клеток шва, производящих серотонин, который тормозит активирующую систему среднего мозга. Парадоксальный сон возникает вследствие секреции норад-реналина клетками дорзальной части моста. Норадреналин блокирует действие серотонина на РФ.
Американский ученый Г. Мэгун признает наличие двух реципрокных систем: активирующей — восходящей РФ — 0 обеспечивающей сон — неспецифической таламо-кортикальной.
Трудно сейчас говорить о существовании строго очерченных анатомически образований, работающих реципрокно. Исследования показали: зависимость эффекта десинхронизации и синхронизации от параметров раздражителя заставляют признать, что эти структуры не функционируют изолированно, а являются составными частями одной системы, распространенной по всему «старому мозгу». Под «старым мозгом» исследователи понимают РФ ствола мозга и лимбическую систему.
Эти факты и ряд других заставляют отказаться от примитивной схемы подкорковых синхро-десинхронизирующих механизмов, а снова обратиться к понятию саморегуляции коры с помощью подкорковых структур, связанных с нею прямыми и обратными связями.
Остановимся на материалах, полученных французским ученым М. Жуве и его соавторами. У животных обнаружены структуры РФ моста, которые, периодически включаясь во время сна, обеспечивают появление парадоксальной фазы, что выражается в появлении быстрых корковых колебаний — тета-ритма в гиппокампе при движении глаз, генерализованном подавлении мышечного тонуса, изменении пульса и дыхания. Жуве выдвигает гипотезу о наличии «неосна» и «археосна».
